Мы с женой мечтали перебраться в Америку, но об эмиграции и думать было нечего. Нам несколько раз отказывали во въездной визе. Наконец, мы нашли способ достичь желаемого. Правда, выбранный путь был рискованным и опасным. Но, как говорится, кто не рискует….
Мы решили перейти Мексиканскую границу и попросить политического убежища. Кое-какие основания для этого у нас имелись. Сказать, что было волнительно и страшно, не сказать ничего.
За 38 долларов мы оформили мексиканскую визу и прибыли в Мехико. Оттуда местным самолетом вылетели в приграничную Тихуану. Этот городок пользуется особой славой у иностранцев. Конечно, местные полицейские прекрасно осведомлены о том, что большинство гостей прибывает сюда не с целью отдыха. Поэтому дотошно проверяют всех. У нас была легенда о том, что мы приехали работать в офис компании DHL. Для пущей убедительности мы подготовили документы, письма и прочие бумаги.
После проверки заселились в заранее забронированный отельчик, отдохнули и на следующий день на такси поехали на границу. В Тихуане вообще лучше передвигаться на машине, поскольку криминала в городе предостаточно.
На границе мы уверенно прошагали мимо мексиканских пограничников, которые не обратили на нас внимание, и сообщили офицеру на паспортном контроле США о том, что желаем просить политического убежища. Это заявление его не удивило. А дальше начались наши испытания.
Нас с женой разделили и отправили по разным камерам изоляционного центра. Наташу – к женщинам самых разных национальностей, меня, соответственно, к мужчинам. Там было жутко холодно, спать приходилось на полу, в одной комнате без окон содержалось до 50 человек.
Через 4 дня обоих перевезли в иммиграционную тюрьму, в которой мы просидели два месяца. Обращались с нами довольно вежливо. Все деньги, одежду и ценные вещи забрали на хранение. Взамен выдали тюремную робу, а при перевозке или других перемещениях надевали на ноги и на руки цепи. За малейшее неповиновение или нарушение порядка или режима заключенных незамедлительно депортировали.
Через три недели всех прибывших со мной по очереди вызвали на собеседование. Выдав тщательно проработанную легенду, я старался изо всех сил убедить иммиграционных офицеров в том, что не могу вернуться на родину. Меня внимательно выслушали и отправили обратно в камеру.
Примерно через неделю пришел результат. В моем случае он был положительным. Никто не собирался меня депортировать. Мне дали шанс получить заветный статус. Однако выйти из тюрьмы можно было только под залог. Получить свободу без денег было нельзя. Внести их мог только поручитель. Нам с женой назначили каждому по 5 тысяч. Хорошо, что мы подготовились и заранее наняли адвоката, который, к слову сказать, обошелся нам в 1000 долларов. Мы переслали деньги в США, адвокат положил их в ячейку, а когда мы позвонили, внес за нас залог.
Как только деньги поступили, нас тут же выпустили. Осталось только дождаться суда, который должен был одобрить наше прошение или отказать в нем. Мы думали, что тюрьма стала самым тяжелым испытанием, но серьезно ошиблись. Потратив почти все деньги на залог, мы остались практически без средств в условиях печальной реальности: вид на жительство до суда получить невозможно, снять квартиру без денег нереально.
В один момент, выйдя из тюрьмы, мы оказались практически бомжами в чужой стране. Дешевый хостел съел остатки денег, подрабатывать без официального разрешения и знания языка оказалось непросто. Этих копеек хватало только на поесть. Наталья стала впадать в отчаяние. Оказалось, что в благополучной Америке нас никто не ждал. Суда все не было, что делать, и как жить дальше было неясно.
Удержаться от решения плюнуть на все, попросить у родственников денег и вернуться на родину нас удержала встреча с русской семейной парой. Они увидели, как мы едим один гамбургер на двоих, и просто нас пожалели: дали возможность пожить в их доме до суда и оформления официальных документов, дающих право на временное пособие и официальное трудоустройство.
Благодаря этим людям, когда-то уже прошедшим непростой путь легализации в США, мы с женой обрели уверенность, что риск наш был оправдан, и наша жизнь в эмиграции, в конце концов, обязательно наладится.
