Отношение американцев к наркотикам характеризуется драматическими поворотами. В XIX в. определенные психотропные вещества, такие как опиаты и кокаин, часто считались полезными лечебными препараты. Постепенно такой подход к наркотикам менялся. С начала нынешнего века и до 40-х годов эти и некоторые другие психотропные средства уже считались опасными и пагубными для здоровья человека веществами, бесконтрольного применения которых необходимо избегать. Сегодня, после нового периода терпимого отношения к наркотикам, который наблюдался в 60-е и 70-е годы, снова наступило время их отрицания.
Периодические вспышки энтузиазма и непримиримости к наркотикам порождают определенные проблемы как для политиков, так и для общественности США. В связи с тем, что пики этих явлений разделяет время, примерно равное продолжительности человеческой жизни, в редких случаях люди хорошо помнят последнюю волну повального увлечения кокаином и опиатами.
Периоды нетерпимости характеризовались такой атмосферой страха и негодования, что воспоминания о временах благосклонного отношения к наркотикам стерлись из памяти общества или настолько исказились, что стали бесполезными в качестве точки отсчета при формировании политики. Во время очередного наступления на наркоманию казалось, что для общественного благоденствия необходимо полное отрицание предыдущих противоположных настроений. Хотя такой подход, возможно, и имеет смысл для достижения дальнейшего снижения употребления наркотиков, в долгосрочной перспективе он приводит к разрушению реалистического восприятия прошлого и противоположных подходов к психотропным веществам, что было характерно для национальной истории американцев.
Отсутствие знаний о наших прошлых и неоднократных столкновениях с наркотиками невольно препятствует решению и без того сложной задачи — выработке реальной и действенной политики в области наркотиков. Изучение периода потребления наркотиков, пик которого пришелся примерно на 1900 г., и последовавшего за ним спада, возможно, позволит нам подойти к современным проблемам в этой области с большей уверенностью и уменьшить вероятность повторения ошибок прошлого.
До XIX В. наркотики на протяжении тысячелетий применялись в натуральном виде Доступными были, например, кокаин и морфий, содержащиеся в листьях коки или цветках мака опийного, и поэтому их жевали, растворяли в алкогольных напитках или употребляли таким образом, что ослаблялось воздействие активного вещества. С развитием органической химии в XIX в. изменились формы употребления наркотиков. Морфий был выделен в первом десятилетии XIX в., кокаин — примерно в 1860 г., а в 1874 г. из морфия был синтезирован диаиетилморфнн (первоначально он назывался героином и появился на рынке лишь в 1898 г.).
К середине XIX в. был конструктивно усовершенствован шприц для подкожных инъекций, и к 1880 г. он стал привычным инструментом для американских врачей и их пациентов (см. статью: Norman Howard-Jones. The Origins of Hypodermic Medication: “Scientific American”, January 1971). Бурное развитие в то время фармацевтической промышленности способствовало быстрому распространению и новых препаратов, и новых инструментов. К концу столетия в промышленности был накоплен значительный опыт массового производства новых товаров, а также их рекламирования и распространения по всему миру.
В этот период вследствие особенностей американской конституции сильнодействующие новые формы опиума и кокаина оказались в США доступнее, чем в большинстве других стран. Согласно конституции, штаты берут на себя ответственность за решение таких вопросов, как здравоохранение, порядок оказания медицинской помощи и обеспечение фармакологическими товарами. Практически это означает, что в каждом американском штате имеется свой закон, регламентирующий деятельность лиц медицинских профессий. На протяжении значительной части XIX в. многие штаты предпочитали отказываться от какого-либо контроля в этой области. Реакция законодательных органов на претензии сторонников различных подходов к здравоохранению выражалась в предоставлении свободы предпринимательства всем практикующим врачам. Участие федерального правительства ограничивалось борьбой с инфекционными заболеваниями и обеспечением медицинской помощи морякам торгового флота и членам семей государственных служащих.
В таких странах, как Великобритания и Пруссия, в которых правительства обладали более широкими полномочиями, действовал единый и обязательный для всех закон в области производства и торговли фармацевтическими средствами. Этим самым контролировался доступ к опасным наркотикам. В указанных странах право на врачебную практику могло быть предоставлено только центральной властью. Поэтому, когда речь идет о потреблении опиума, опиатов, коки и кокаина в Америке в XIX в., то следует учитывать, что его масштабы определялись широким распространением и неограниченной рекламой этих продуктов. Первоначальный энтузиазм в связи с появлением очищенных продуктов был лишь незначительно омрачен серьезными сомнениями или опасениями за здоровье человека. Осознание потенциального ущерба от широкого применения наркотиков, равно как и обнаружение физиологической зависимости от них придут позже.
История заставила пересмотреть отношение к наркотикам. Неочищенный опиум или его спиртовые растворы были завезены в Америку европейскими путешественниками и переселенцами. Для колонистов опиум был знакомым болеутоляющим средством. В течение последних нескольких лет жизни Бенджамин Франклин регулярно принимал ландан (спиртовая настойка опиума) для смягчения болей от почечных камней. Еще будучи студентом в Кембридже в 1791 г., поэт Самюэль Тейлор Колридж начал принимать настойку опиума от боли и приобрел привычку потреблять этот наркотик на всю жизнь. В те времена применение опиума являлось своего рода «экспериментом в жизни», который был в значительной степени забыт и даже осужден в результате последовавшей затем резко отрицательной реакции со стороны общества.
Однако потенциальную опасность постоянного использования опиума американцы осознали задолго до того, как стали доступны морфий и шприц. В журнале “American Dispensatory” в 1818 г. отмечалось, что постоянное употребление опиума может вызывать «дрожь, паралич, слабоумие и общее истощение». Но в то же время в статье сообщалось о высокой ценности опиума в лечении множества недугов — от холеры до астмы. Учитывая широкое распространение модных тогда методов лечения — банок, рвотных средств и кровопускания, можно понять, почему опиум был таким желанным как для пациентов, так и для врачей.
Взлет и падение в популярности опиума можно проследить по статистическим данным потребления импортных товаров в США, относящихся к тому времени, когда импорт этого наркотика и его производного, морфия, был еще легальным и облагался умеренными таможенными налогами. В XIX в. душевое потребление необработанного опиума постепенно возрастало и достигло максимума в последнее десятилетие. Затем оно снизилось, но по данным, относящимся к периоду после 1915 г., заметить какую-либо тенденцию в употреблении наркотиков уже невозможно, так как в том году новыми федеральными законами легальный импорт этого товара был жестко ограничен.
Напротив, душевое потребление курительного опиума росло до 1909 г., когда был принят закон о запрещении его импорта. Американцы быстро переняли привычку употреблять курительный опиум у китайских иммигрантов, приезжавших в страну после гражданской войны на строительство железных дорог. Это заимствование чужой традиции — один из первых примеров, демонстрирующих эволюцию отношения американцев к наркотикам, а именно осознание ими связи между применением наркотиков и возможностью оказаться членом опасной или отверженной группы общества. В первой трети XX в. кокаин аналогичным образом будет ассоциироваться с неграми, а марихуана — с мексиканцами. Однако ассоциативная связь наркотика с определенной расовой группой или с политическим течением не является чисто американским феноменом. Так, в XIX в. китайцы стали рассматривать опиум как орудие и символ господства Запада. Такой взгляд на проблему помог провести в Китае в начале XX в. энергичную кампанию по борьбе с употреблением опиума.
В XIX в. все большее число людей оказывалось под влиянием опиатов — веществ, которые требовалось принимать регулярно или испытать тяжесть болезненно переживаемого, но редко опасного для жизни отказа от них. Независимо от причины — приема завышенных доз по предписанию врачей, употребления патентованных лекарств, потакания своим слабостям или просто проявления «слабоволия» — привыкание к опиуму считалось постыдным. И поскольку потребление наркотиков росло, все большее число людей становилось наркоманами.
Сначала ни врачи, ни их пациенты не подозревали, что появление шприца для подкожных инъекций или чистого морфия потенциально несет с собой опасность наркомании. Напротив, считалось, что раз с помощью инъекций боль можно утолить меньшим количеством морфия, то вероятность привыкания к лекарству уменьшается.
В конце XIX в. в некоторых штатах и местностях были приняты законы и положения, ограничивающие права врача прописывать морфий, а некоторыми законами даже запрещалось повторно выписывать рецепты на препараты, содержащие морфий. Но отсутствие какого-либо федерального контроля за торговлей наркотиками между штатами, единообразия в законах штатов и эффективных мер принуждения означало, что увеличение количества законов, касающихся опиатов, а позднее кокаина, стало скорее отражением меняющегося общественного мнения в отношении этих наркотиков, а не действенным средством снижения объема продажи потребителям. На самом деле спад, наблюдавшийся во второй половине 90-х годов, был, судя по всему, связан в основном с растущими опасениями общественности за распространение наркомании и свободное использование наркотических средств, опасных привыканием к ним человеческого организма, а не успехом кампании по сокращению поставок наркотиков. Одновременно врачи с большей тщательностью разрабатывали способы лечения болезней, сопровождающихся сильными болями, находили менее опасные анальгетики (такие, как аспирин) и начинали сознавать ту отрицательную роль, которую играл шприц в привыкании к наркотику. К этому времени общественность увидела опасность, которую представляет собой безответственный врач, возможно являющийся к тому же и наркоманом. В пьесе «Долгий день уходит в ночь» Юджин О’Нил блистательно показал болезненные и вызывающие чувство стыда последствия превращения его матери в наркоманку благодаря «стараниям» врача.
Подобно нашим современникам, американцы последнего десятилетия прошлого века испытывали все большие опасения по поводу состояния окружающей среды, качества продуктов питания, уничтожения лесов и широкого распространения психотропных средств.
Эти опасения распространялись и на алкоголь. Лига противников питейных заведений, основанная в 1893 г., возглавила движение за запрет спиртных напитков, что и было достигнуто позднее, в 1920 г.
После нескольких лет сопротивления со стороны изготовителей патентованных лекарств федеральное правительство в 1906 г. ввело закон о чистоте продуктов питания и лекарств.
Этим законом не запрещалась продажа наркотиков, подобных опиатам и кокаину, но предусматривалась точная маркировка содержимого всех лекарств при их продаже в рамках торговых операций между штатами. Тем# не менее в масштабе всей страны никаких ограничений в доступе к опиатам или кокаину еще не было. Эта проблема будет решена позже в результате растущей озабоченности, юридической изобретательности и неожиданно обнаружившейся причастности федерального правительства к международной торговле наркотиками.
В 1898 Г. ответственность за Филиппины придала международное измерение растущим в Соединенных Штатах опасениям по поводу наркомании. Это также показало, что конгресс при возможности пойдет на запрещение использования опиума в немедицинских целях среди своих новых «подданных». Гражданский губернатор Филиппин Уильям Говард Тафт предложил восстановить прежнюю монополию на опиум, посредством которой бывшее колониальное правительство Испании получало доходы от продажи опиума торговцам и использовало эти доходы для частичной оплаты широких программ в области образования. Теодор Рузвельт наложил вето на этот план, и в 1905 г. конгресс объявил о полном запрещении применения опиума в любых немедицинских целях.
Для того чтобы политика по запрещению наркотиков, которая проводилась в отношении Филиппин, действительно была эффективной, комитет с островов посетил различные территории региона, чтобы выяснить, как гам решаются проблемы, связанные с употреблением опиума. Преимущества международного контроля за распространением наркотиков стали очевидными.
В начале 1906 г. Китай развернул очередную кампанию против опиума (в первую очередь курительного), стремясь увеличить возможности империи в противостоянии посягательствам Запада на ее суверенитет. В том же году негодование китайских властей по поводу плохого обращения с их соотечественниками в Соединенных Штатах вылилось в бойкот американских товаров. Отчасти для смягчения натянутых отношений с Китаем путем оказания ему помощи в борьбе с наркотиками и отчасти для противодействия бесконтрольному нелегальному распространению наркотиков на Филиппинском архипелаге Соединенные Штаты организовали встречу с участием стран этого региона. Таким образом, США развернули кампанию по борьбе против распространения в мире наркотиков, которая затем приняла долговременный характер и выражалась в непрерывных дипломатических акциях со стороны Лиги Наций и затем ООН.
В феврале 1909 г. в Шанхае собралась Международная комиссия по опиуму в составе представителей 13 стран. Один из инициаторов встречи, епископ протестантской епископальной церкви Филиппин Чарлз Генри Брент, был избран ее председателем. На встрече были приняты резолюции по проблемам, касающимся опиума и опиатов, но они носили характер договора, и принятые решения не стали обязательными для стран — членов комиссии. Выражаясь дипломатическим языком, теперь требовалась не комиссия, а конференция. Соединенные Штаты энергично приступили к работе в этом направлении.
Кампания против наркотиков в Америке объяснялась несколькими причинами. Для госдепартамента важным фактором, естественно, было умиротворение Китая. Специальный уполномоченный госдепартамента по опиуму Гамильтон Райт считал, что все это можно «использовать в качестве средства для выхода из сложного положения, в котором оказалась наша энергичная торговая политика с Китаем».
Еще одной причиной было убеждение (которого стойко придерживается федеральное правительство и сегодня), в том, что контроль за выращиванием и вывозом наркотиков из производящих их стран является наиболее эффективным способом прекращения немедицинского применения наркотиков.
Для ограничения производства опиума и коки требовалось заключить международное соглашение и, следовательно, созвать соответствующую конференцию. В результате интенсивной дипломатической деятельности она состоялась в декабре 1911 г. в Гааге. Председательствовал на ней также Брент, и 23 января 1912 г. двенадцать стран, представленных на конференции, подписали конвенцию. Было предусмотрено, что до того, как она вступит в силу, к ней могли присоединиться и другие страны. В итоге ни одна из стран, выращивающих или производящих наркотические вещества, не хотела оставлять рынок открытым для стран, которые не подписали конвенцию.
В соответствии с этим документом каждой стране предписывалось ввести в действие собственное законодательство по контролю над торговлей наркотиками. Цель конвенции заключалась в том, чтобы во всем мире наркотики применялись только в медицинских целях. Как страны, производящие наркотики, так и страны-потребители должны обеспечивать соответствующий контроль на своих границах.
По возвращении из Шанхая Райт потратил много сил на разработку всеобъемлющего федерального законодательства по борьбе с наркотиками. На его пути стояла проблема, связанная с правами штатов. Основным источником наркомании считались лица, работающие в здравоохранении. Однако каким образом федеральный закон мог воспрепятствовать практике назначения врачами лекарств или заставить фармацевтов сохранять свою документацию? Райт воспользовался правом федерального правительства устанавливать налоги, и после продолжительных споров и согласований с представителями фармацевтов, врачей и коммерсантов по импорту и экспорту в декабре 1915 г. был принят закон Гаррисона.
Связь фамилии члена палаты представителей Фрэнсиса Бертона Гаррисона с этим законом оказалась случайной; она объяснялась тем, что именно он внес законопроект на рассмотрение. Если бы закону требовалось дать имя его инициатора и «толкача», то он бы назывался законом Райта. Возможно, что он бы носил название второго закона Манна по фамилии члена палаты представителей Джеймса Манна, который поддерживал законопроект при его обсуждении в палате, поскольку Гаррисон к тому времени стал генерал-губернатором Филиппин.
Закон предписывал строгий учет опиума и коки и их производных с момента их поступления в Соединенные Штаты до распределения пациентам. С этой целью при каждой передаче наркотика предусматривалось взимание небольшого налога и получение соответствующих разрешений в министерстве финансов. Только пациент освобождался от уплаты налога и получения разрешения, и фактически ему не было позволено обращаться за таким разрешением.
Сначала Райт и министерство юстиции утверждали, что законом Гаррисона запрещается неограниченное во времени применение наркотических средств, за исключением случаев, мотивированных медицинскими показаниями при таких заболеваниях, как рак и туберкулез. Такая трактовка была отвергнута в 1916 г. Верховным судом, хотя министерство юстиции утверждало, что закон Гаррисона — это реализация Соединенными Штатами решений Гаагской конвенции по опиуму и поэтому ему должно принадлежать главенство нал правами штатов. В итоге было решено, что длительное применение наркотических средств следует разрешить.
У этого решения оказалась короткая жизнь. В 1919 г. Верховный суд во главе с Оливером Уэнделлом Холмсом и Луисом Бранлейсом изменил свое решение, проголосовав за это изменение пятью голосами против четырех. Суд заявил, что неограниченное по времени применение наркотических средств — это незаконная медицинская практика и ее запрещение не является нарушением прав штатов по регламентации работы врачей. Кроме того, поскольку лицо. принимающее наркотические вещества для поддержания своего состояния, не является истинным пациентом, а лишь реципиентом наркотиков, их передача лишает государство налогов, предусмотренных законом Гаррисона.
В 20-х и 30-х годах острота проблемы опиатов (главным обратом морфия и героина) в США снизилась и отошла на периферию общественных интересов в городах и на бедных городских окраинах. Но были исключения: некоторые врачи и представители среднего класса или лица более высокого положения по-прежнему принимали опиаты.
Америка продолжала предпринимать усилия в этой области в международном плане. После первой мировой войны британское и американское правительства выступили с предложением включить Гаагскую конвенцию в Версальский договор. Поэтому ратификация мирного договора означала и ратификацию Гаагской конвенции; в результате страны — участницы договора должны были вводить законы по борьбе с наркотиками. В 1920 г. в Великобритании был принят закон об опасных наркотических веществах; эту акцию британского парламента часто ошибочно связывают со свирепствовавшей в стране эпидемией потребления героина. В 40-х годах некоторые американцы утверждали, что британская система открыла наркоманам доступ к героину и позволила почти полностью искоренить проблему опиатов, не прибегая к силе закона. Но следует сказать, что в Великобритании такой проблемы не существовало. Подобные утверждения — это любопытный пример того, как упрощенно и неверно пытаются представить ситуацию с наркотиками в другой стране, чтобы, не прибегая к серьезным мерам, решить такую же, но более острую, проблему в собственном государстве.
История употребления кокаина в Америке несколько короче, чем опиума, но она развивалась по сходному сценарию. В 1884 г. очищенный кокаин стал доступным в продаже в Соединенных Штатах. Сначала его оптовая цена была очень высока: 5— 10 долл, за грамм, но вскоре упала до 25 центов за грамм и сохранялась на этом уровне до периода инфляции во время первой мировой войны. Проблемы, касающиеся кокаина, были очевидны почти с самого начала, но и общественность, и ведущие медицинские специалисты считали кокаин безвредным и хорошим возбуждающим средством.
Один из известнейших невропатологов Америки Уильям А. Хэммонд превозносил кокаин в своих работах и лекциях. Примерно в 1887 г. он уверял аудиторию, что привыкание к кокаину вырабатывается не больше, чем к кофе или чаю. Он также рассказывал о «кокаиновом вине», которое он и готовил с помощью аптекаря из Нью Йорка: два грана кокаина на пинту вина. Хэммонд утверждал, что этот тонизирующий напиток намного эффективнее известного французского вина из коки (вероятно, он имел в виду Vin Mariani), в пинте которого, как он сетовал, только один гран кокаина.
Кока-кола также появилась в 1886 г. как напиток, позволяющий насладиться всеми прелестями коки, но не содержащий опасного алкоголя. Кокаин был удален из него в 1900 г., за год до того, как в Атланте (шт. Джорджия) постановили (а в следующем году был принят и закон штата) запретить использование кокаина в любом продукте, а его потребление допускалось только по предписанию врача.
Кокаин относится к числу средств, оказывающих наиболее сильное действие на нервную систему и вызывающих эйфорию. Этим объясняется быстрый рост потребления кокаина и тщетность первоначальных предостережений. Разве может принести вред то, что доставляет такое удовольствие и придает уверенность в своих силах? За год со времени появления кокаина Parke-Davis Company предлагала 15 видов коки и кокаина, включая сигареты с кокой, кокаин для инъекций и нюхательный кокаин; Parke-Davis (и по крайней мере еще одна компания) также предлагала потребителям удобный кокаиновый набор, куда входил и шприц для подкожных инъекций. Фирма успешно продавала наркотик, который, как она заявляла, «может заменить пищу, сделать труса храбрым, молчуна — красноречивым и избавить страдающего от боли».
Кокаин быстро распространился по стране В сентябре 1866 г. врач из Пьюаллупа (территория Вашингтон) сообщал о случае неблагоприятной реакции на кокаин во время одной операции. Постепенно сообщения о передозировках и идиосинкразической реакции сменились отчетами о негативных социальных и поведенческих последствиях длительного употребления кокаина. Общественность и медики все больше задумывались о той легкости, с которой экспериментаторы становятся регулярными потребителями наркотика, а также об увеличении случаев, когда употребление кокаина вызывало насилие и паранойю.
В 1907 г. в штате Нью-Йорк попытались переложить ответственность за доступ к кокаину со свободного рынка на медицинский контроль. Член местного законодательного органа Л. Смит, впоследствии губернатор штата Нью-Йорк и в 1928 г. кандидат в президенты от демократической партии, внес в связи с этим событием законопроект. На улицах Нью-Йорка, как сообщали газеты и отчеты полиции, после введения закона пакетик кокаина стоил 25 центов.
Хотя эта цена может показаться не столь высокой, но она в то время была намного выше часового заработка среднего промышленного рабочего, которая составляла 20 центов. В пакетиках содержалось 1—2 грана (65—130 мг), или примерно 0,1 г кокаина. Эта цена примерно в десять раз превышала его оптовую стоимость, что в целом соответствует уличным ценам недавнего прошлого, хотя за последние несколько лет в реальном выражении они были фактически ниже, чем в 1910 г.
Марка об уплате налога на марихуану образца 1937 г.; введение такой марки позволило установить государственный контроль за передачей и продажей наркотиков. Марка была недоступна частным лицам.
Подобная информация за годы, предшествовавшие принятию в 1914 г. закона Гаррисона, свидетельствует о том, что на уровень прибыли от кокаина и его уличную цену не влияло существование легального доступа к кокаину через врача. Возможно, что формальности, связанные с медицинской консультацией, и растущий антагонизм между врачами и общественностью в отношении кокаина способствовали сохранению подпольного рынка.
В 1910 г. президент Соединенных Штатов Уильямс Тафт направил в конгресс доклад, в котором сообщалось, что кокаин — это самая серьезная проблема в области наркотиков, с которой когда-либо сталкивалась Америка. Четыре года спустя следующий президент Вудро Вильсон ввел в действие закон Гаррисона, который, помимо положений, касающихся опиатов. содержал разрешение на пролажу кокаина только по предписанию врача. Запрещалось также какое-либо присутствие кокаина в патентованных лекарствах, что до сих пор является самым жестким ограничением в отношении наркотиков, вызывающих привыкание. (Опиаты, включая героин, все же могут в незначительных количествах присутствовать в лекарствах, продающихся без рецепта, например в препаратах от кашля.)
Хотя пресса 20-х годов продолжала преподносить скандалы из Голливуда и сообщать о подпольном кокаиновом бизнесе, проблема кокаина постепенно отошла на второй план как социальное явление. Новые законы, вероятно, ускорили эту тенденцию, и серьезнейшие опасения многих людей способствовали падению спроса. В 1930 г. комитет по наркомании при мэре Нью-Йорка сообщал, что «за последние 20 лет кокаин как источник наркомании перестал быть проблемой».
В отличие от опиатов и кокаина, марихуана появилась в стране в период нетерпимого отношения к наркотикам. В результате лишь в 60-е годы, то есть спустя 40 лет после появления сигарет с марихуаной, она получила в Америке широкое распространение. Курение листьев конопли пришло в Соединенные Штаты вместе с мексиканскими иммигрантами, переселившимися на Север в 20-е годы и работавшими в сельском хозяйстве. Вскоре привычки новых поселенцев стали популярными среди белых и черных джазовых музыкантов.
В период великой депрессии 30-х годов иммигранты в Америке стали нежелательным меньшинством, ассоциировавшимся с насилием, а также с выращиванием и курением марихуаны. Западные штаты убеждали федеральное правительство в необходимости установить контроль за потреблением марихуаны. Первым официальным ответом правительства стал призыв к принятию всеми штатами единого закона по борьбе с наркотиками. Затем в 1937 г. начал проявляться новый подход, когда Верховный суд одобрил федеральный закон о контроле за огнестрельным оружием. Законом запрещалась передача пулеметов между частными лицами без покупки специальной марки об уплате соответствующего налога, а правительство не выпускало в обращение необходимую марку. Таким образом, запрет был реализован через налоговые полномочия федерального правительства.
Менее чем через месяц после решения Верховного суда министерство финансов заявило в конгрессе о поддержке законопроекта, предусматривающего введение налога на передачу марихуаны. Законопроект стал законом, н до появления в 1970 г. единого закона о злоупотреблениях наркотиками марихуана официально контролировалась с помощью налога на передачу, т. е. оплаты марки или лицензии, которые были недоступны частным лицам. Конечно, некоторые курили марихуану в 30-е годы, но широкое распространение это явление получило лишь в 60-х годах.
Примерно в 1937 г., когда появился закон о налоге на марихуану, федеральное правительство опубликовало убедительную и преувеличенную информацию о воздействии марихуаны. В научных публикациях 30-х годов также с ужасом расписывали опасность марихуаны. Даже Уолтер Бромберг, считавший, что потребление марихуаны не оказывает большого влияния на уровень преступности, тем не менее писал, что этот наркотик является «основным побудителем импульсивного образа жизни, непосредственно проявляющегося в двигательной сфере».
Отношение к марихуане несколько изменилось в 60-е годы после известного случая массового ее употребления на гигантском сборище в Вудстоке, прошедшего в полном спокойствии, в противоположность тому, что могло бы случиться при употреблении алкоголя. В период изменившегося отношения к наркотикам в сторону большей Терпимости в конце 60-х — начале 70-х годов исследователи затруднялись назвать какие-либо негативные явления, порождаемые марихуаной. 30-е и 40-е годы можно считать периодом минимальной терпимости к наркотикам в Соединенных Штатах, и, возможно, профессиональное отношение к этому противоречивому растению формировалось пол влиянием этих двух периодов.
После принятия закона Гаррисона наблюдалось постепенное увеличение жесткости федеральных законов, касающихся продажи и хранения опиатов и кокаина. По мере снижения потребления наркотиков строгость наказания возрастала до 1956 г., когда федеральное правительство в качестве возможной меры наказания ввело смертную казнь в отношении лиц старше 18 лет, снабжающих героином молодых людей, не достигших 18-летнего возраста (на практике эта статья никогда не была применена на суде). Одновременно минимальный срок тюремного заключения был увеличен до 10 лет.
После открытия марихуаны молодежной контркультурой в 60-е годы спрос на этот наркотик возрастал примерно до 1978 г., когда наблюдался пик благоприятного отношения к нему. В 1972 г. президентская комиссия по марихуане и злоупотреблениям наркотиками рекомендовала «декриминизировать» марихуану, то есть разрешить на законных основаниях хранение небольшого количества этого наркотика для личного потребления. В 1977 г. администрация Картера официально одобрила легализацию хранения марихуаны в объеме до одной унции.
Поучительными представляются результаты опросов, проведенных институтом Гэллопа об отношении к смягчению законов, касающихся марихуаны. В 1980 г. 53% американцев одобряли легализацию хранения небольшого количества марихуаны, а к 1986 г. — только 27%. При этом число тех, кто выступает за ужесточение наказаний за употребление марихуаны, возросло с 43 до 67%. Этот поворот в общественном мнении сопровождался изменением отношения к наркотику среди школьников, о чем свидетельствовали опросы Института социальных исследований при Мичиганском университете.
Спад в терпимом отношении к марихуане, начавшийся в конце 70-х годов, продолжается. За последние несколько лет мы стали свидетелями нового ужесточения наказаний потребителей и торговцев этим наркотиком. Одним из примеров такого поразительного поворота является включение в число уголовно наказуемых деяний хранение марихуаны, о чем говорят результаты всеобщего голосования, проведенного на Аляске в 1990 г.
В 30-е годы для того, чтобы сохранить низкий уровень потребления наркотиков и предотвратить возобновление тянувшейся десятилетиями тяжелой и опасной борьбы с наркотиками в конце XIX и начале XX в., помимо ужесточения наказания использовали две другие стратегические меры — умолчание и сгущение красок. В начальных и средних школах были введены образовательные программы по борьбе с наркотиками. Затем появились опасения, что разговоры о кокаине и героине с молодежью, которая тогда имела меньшую склонность к наркотикам, могут вызвать у нее нездоровое любопытство. Это обстоятельство привело к свертыванию информации о наркотиках в процессе школьного обучения, а также к наложению цензурного контроля на кинофильмы.
Под сильным давлением общественности и религиозных организаций Американская киноассоциация в 1934 г. приняла решение не допускать к показу фильмы, в которых изображались наркотики. Этот запрет проводился в жизнь лишь с одним исключением, касавшимся фильма «На край земли» (1948 г.), в котором восхвалялась деятельность федерального бюро по наркотикам, и продлился до 1956 г., когда без одобрения Ассоциации был показан фильм «Человек с золотой рукой», имевший большой успех,
Со свертыванием информации о наркотиках была связана и вторая стратегическая линия, которую можно назвать парадоксальной. Она заключалась в преувеличенном представлении последствий употребления наркотиков. Дело доходило до крайностей. В 1924 г. Ричмонд П. Хобсон, известный в стране организатор кампании по борьбе с наркотиками, заявил, что одной унции героина достаточно, чтобы сделать наркоманами 2 тыс. человек. В 1936 г. в журнале “American Journal of Nursing" была опубликована статья, которая предостерегала, что потребитель марихуаны может стать смертельно опасным для любого из окружающих. Как говорилось в статье, «он может в беспамятстве бегать с ножом, топором или чем угодно, что подвернется под руку, и убить или покалечить человека без какой-либо причины».
К сгущению красок из добрых побуждений прибегали с целью изобразить наркотики настолько отталкивающими, чтобы у читателя или слушателя не возникло искушения испытать на себе их действие Причина проведения такой идеологии, особенно в отношении марихуаны, была в том, что в условиях депрессии средств на какие-либо иные меры уже не оставалось.
После спада первой волны широкого потребления наркотиков основными способами борьбы с ними стали суровые наказания, умолчание а если оно было невозможно — сгущение красок. Результатом проведения такой политики стали неосведомленность и ложные представления, что не воспрепятствовало возникновению новой волны интереса к наркотикам в 60-е годы. В то время исполнение всех драконовских и принудительных мер привело бы к переполнению всех тюрем только потребителями марихуаны.
Отсутствие информации способствовало стиранию из памяти ужаса, который несла с собой первая волна увлечения наркотиками, в том числе всеобщего осознания (которое далось не сразу и с большим трудом) вреда, сопряженного с употреблением кокаина и опиатов. Память общества, которая могла бы стать определенным фоном для принятия законов о наркотиках, оказалась жертвой стратегии борьбы против наркотиков.
Прошлым и сегодняшним всплескам наркомании свойственно много общего, но между ними есть по крайней мере одно существенное различие. В прошлом, во время первой волны наркомании, законы по борьбе с наркотиками вводились в действие только в результате требований общественности. Напротив, наиболее жесткие сегодняшние законы были наготове с самого начала. Этот разрыв между законом и общественным мнением придает мерам контроля довольно нелепый и странный вид. Наше сегодняшнее чувство разочарования в эффективности закона оказалось глубже и продолжительнее, потому что в течение многих лет мы видели, что законы по борьбе с наркотиками не получали достаточной поддержки со стороны общества. Эти законы оказались бессильными в предотвращении новой вспышки наркомании в 60-е и 70-е годы.
Первая волна наркомании касалась в основном опиатов и кокаина. Сегодня страна имеет дело с марихуаной (введение налога на марихуану в 1937 г. не было результатом продолжительного массового употребления этого наркотика). Популярность опиатов и кокаина и рост спроса на них в средних слоях общества всегда объясняются просто: большинство людей получают от этих наркотиков физиологическое и эмоциональное удовольствие. Более того, американцы надеялись, что применение наркотиков позволит им в максимальной степени раскрыть свой личностный потенциал. То, что опиаты позволяют расслабиться, а кокаин — пробудить энергию, казалось замечательным для реализации этой идеи.
Продолжительному и значительному росту потребления наркотиков в XIX в. способствовали два других фактора. Во-первых, количество жертв нарастало постепенно; не каждый, принимавший кокаин или опиаты, оказывался «на крючке» у наркотика. Некоторые люди потребляли опиаты в течение всей жизни, оставаясь при этом работоспособными.
Однако число жертв росло по мере того, как люди, не способные выдержать нерегулярный прием наркотика, попадали в его власть, и главной целью для них становился поиск зелья. Эти наркоманы становились не только несчастными сами по себе, но и опасными для своих семей и близких. Сегодня в наших больших городах таких примеров масса, но число тех, кто попробовал наркотик и приобрел зависимость от него или имел неприятности с законом, не составляет 10%. В отношении кокаина, согласно некоторым оценкам, эта цифра колеблется от 3 до 20% или даже выше, поэтому признание кокаина как средства, таящего в себе возможную опасность, — это лишь дело времени.
Считается, что в начале цикла, когда еще преобладает терпимость общества, наркоманами становятся те, кому свойственна физиологическая идиосинкразия или «странные особенности». Таким образом, личная трагедия рассматривается как исключение из правил. Другой фактор, снижающий чувство риска — это наше самонадеянное убеждение в собственной неуязвимости: абстрактные предостережения нас не касаются. Это особенно относится к людям в возрасте от 15 до 25 лет, которые наиболее уязвимые для наркотиков. В таком огромном и сложном по составу обществе, как в США, потребуются долгие годы для того, чтобы оно приобрело иммунитет к наркотикам, придающий человеку уверенность в себе.
Интересным представляется не то, почему люди принимают наркотики, а то, почему они прекращают это делать. Когда люди начинают отказываться от наркотиков, они воспринимают риск по-разному. Они могут посчитать, что гипотетические 3% риска при употреблении кокаина означают 97% гарантии безопасности, другие же могут отреагировать так, будто им сказали, что 3% полетов между Нью-Йорком и Вашингтоном заканчиваются катастрофами. Наша незащищенность в отношении существующих проблем, связанных с наркотиками, на работе, в нашем окружении, в семье приводит к сдвигу в нашем восприятии, что постепенно подрывает наше чувство неуязвимости.
Самые драматические изменения в оценку риска принес с собой кокаин. Кокаин, который когда-то считался идеальным тонизирующим напитком, сейчас воспринимается как самый опасный наркотик и в нашем сознании ассоциируется со стереотипами безрассудного, агрессивного поведения. Репутация опиатов никогда не падала так низко, и они никогда не подвергались таким гонениям, как кокаин в период между 1930 и 1970 гг.
Сегодня мы переживаем ситуацию, противоположную той, которая наблюдалась в последние десятилетия, когда казалось, что, усовершенствовав технологию применения наркотиков, можно с их помощью расширить природные возможности человека. Сейчас мы все больше рассматриваем потребление наркотиков как фактор, снижающий наши возможности сделать то, что было бы нам под силу при условии рационального питания и соответствующей тренировки. Наше иное отношение к наркотикам связано с обеспокоенностью по поводу загрязнения воздуха, ухудшения качества продуктов питания и опасениями за сохранение окружающей среды.
Наше время в чем-то похоже на начало века, когда американцы предпринимали аналогичные усилия для самосовершенствования, одновременно ведя наступление на наркотические средства. Американцы, по-видимому, меньше, чем любой другой народ, склонны к фатальному восприятию своей истории. Однако если мы не дадим ей должной оценки, мы вновь можем оказаться пленниками сильных эмоций, что приведет нас к драконовским наказаниям, сгущению красок или умолчанию.
